Однако на лице герцогини он не увидел ни особого злорадства,ни готовности к бою – скорее уж она смотрела выжидательно своими прекраснымикарими глазами: она была очаровательна, даже теперь, когда оказалась лютымврагом…

– Ну что же? – спросила герцогиня де Шеврез сосвоей обычной насмешливостью. – Вы еще долго намерены меня разглядывать,как неотесанный провинциал?

– Герцогиня, я впервые вижу вас в ролигерцогини, – сказал д’Артаньян чистую правду. – В вашем настоящемобличье. Без всяких белошвеек и обитательниц уединенных домиков на окраинеПарижа…

– И каковы же впечатления? – прищурилась она.

– Вы великолепны, – сказал он. – И прекрасноэто знаете.

– Хорошее начало. Можно выразиться,многообещающее. – Она выпрямилась, изящно причесанная, в достойномгерцогини платье, сиявшая блеском самоцветов. – Мне обязательнораздеваться или достаточно будет, если я прилягу на это канапе, а вы задеретеподол и расшнуруете корсаж?

В ее вопросе не было ни тени насмешки – одна деловитость.

– Вы неисправимы, герцогиня…

– А разве вам этого не хочется, Шарль? –проворковала она невероятно пленительным голосом, словно те мифологическиептицы, что совращали мифологического же древнего грека по имени, кажется, ОтисСей, о котором д’Артаньян краем уха слышал. – Бога ради, только невздумайте возражать. Вы уже самозабвенно насилуете меня глазами… Развенеправда?

– Правда, – сказал он угрюмо. – Ну чтоподелать, если при виде вас всякий нормальный мужчина испытывает… Даже если онлюбит другую и удручен… Но в чем тут ваша заслуга? Это все при– рода…

– А какая разница? Ну что, мне прилечь?

– Нет, – сказал он хрипло.

– Вот как? – Она подняла брови, похожие наласточкины крылья. – А мне-то показалось, что вы пришли каяться, проситьпрощения и сказать, что вы хотите возобновить прежние отношения…

– Вы только оттого меня впустили, что так думаете?

– Ну почему же, – сказала герцогинябезмятежно. – Мне просто стало интересно. Было время, когда я сгорячаготова была вас убить, но у меня отходчивый характер… И я вовремя опомнилась.

– Вот как? – саркастически усмехнулсяд’Артаньян. – Меня дважды пыталась отравить Констанция Бонасье – передсамой моей поездкой в Англию и не далее как сегодня утром. Я полагал, вы кэтому приложили руку…

– Я?! Нет, вы действительно в это верите? Милый Шарль,яды – совершенно не в моем стиле. Не люблю эти итальянские штучки. Не станускрывать, я говорила парочке любовников, что с превеликой охотой принесла быцветы на вашу могилу… но, говорю вам, вовремя опомнилась!

– Я не шучу. Констанция дважды пыталась меня отравить.

– Серьезно?

– Слово дворянина.

– В таком случае даю вам слово, что это не я… Не мойстиль.

«А ведь я ей, пожалуй, верю, – несколько оторопелоподумал д’Артаньян. – Я ее уже немного знаю – насколько мужчина можетзнать женщину, особенно такую, – и что-то подсказывает: она не врет…»

– Бедненький! Вас, значит, пытались отравить? Нашакрошка Констанция иногда бывает ужасно сердитой… Чем вы ей насолили? Может, впостельку с ней лечь отказались? Ну, тогда я ее понимаю… Дворянина, отвергшеголюбовь красавицы, только травить и следует…

– Я говорю совершенно серьезно, Мари.

– Да я верю, верю! Значит, вы решили, что это я… Фи,какие пошлости! Хорошо еще, что у меня не хватает духу на вас сердиться. У меняесть свои маленькие слабости, Шарль, и одна из них – вы. Знаете, иныеколлекционируют старые медали и монеты, еще какую-то рухлядь… Ну, а яколлекционирую любовников. И не просто вульгарных самцов с устрашающимипричиндалами и умением ими пользоваться – нет, я чуточку умнее. Яколлекционирую людей незаурядных. А вы в свое время оказали на менянеизгладимое впечатление этой вашей проделкой – выдав себя за другого, непросто поимели вволю бедную доверчивую женщину, но еще и впутались всерьезнейший заговор. Вот только потом повели себя совершеннейшим идиотом… Но явсе же не теряю надежды, что вы одумаетесь. И безрассудно было бы в этихусловиях своими руками уничтожать один из ценных предметов коллекции… Я ничегоподобного Констанции не поручала. Для меня вообще стало новостью, что она умеетпользоваться ядами…

– Кто в таком случае? Королева?

– Не думаю. Опять-таки это не стиль Анны. В конце-токонцов… У Констанции могли быть и собственные мотивы, правда?

– Вы с ней спали? – спросил д’Артаньян.

– Фу, как грубо и совершенно по-мужлански… Каюсь, я сней позволила себе немного позабавиться… Вы ревнуете? – добавила она снадеждой.

– А с королевой у нее не было случаев… немногопозабавиться?

– Ну и что, если так? Шарль, вы же нормальный мужчина.Как по-вашему, неужели молодая, темпераментная, здоровая женщина не имеет правапозабавиться на стороне, если ее муж совершенно ею пренебрегает? Причемвдобавок даже не изменяет с другими – а просто погряз в самом пошломцеломудрии…

– Теперь многое начинает складываться в яснуюкартину… – удовлетворенно сказал д’Арта– ньян.

– Что вы имеете в виду?

– Вы знаете, что Констанцию десять лет назад заклеймилив Венеции тамошним клеймом? На плече?

– Господи, откуда? За что?

– За то, что она была любовницей одного знатногоотравителя – и вдобавок его прилежной ученицей, участвовавшей в несколькихубийствах? Вы знаете, что она за последние десять лет отравила несколькочеловек во Франции и Англии – а может, где-нибудь еще – ради заработка? Вызнаете, что она, собственно, не имеет права на фамилию Бонасье, поскольку кмоменту брака с галантерейщиком уже была замужем самым законным образом? Носбежала от мужа, когда ей не удалось отравить и его?

– Боже мой, Шарль, что за напраслину вы возвели набедную девочку… Неужели вы так настроены против человека только за то, что ониз простого народа?

– Кто? – усмехнулся д’Артаньян. – Констанция,она же Камилла? Она из дворян, пусть и захудалых, ее настоящее имя – Камилла деБейль, а по первому мужу она носит титул графини…

– Шарль, вы меня поражаете!

– И тем не менее, все это – чистая правда.

– Ну и что? Мало ли какие грешки у кого водятся задушой…

– Грешки?

– А вы что – святой отшельник, что так легко осуждаетедругих? Каким боком вас это касается?

– Я же говорил: она дважды пыталась отравить и меня. Асегодня утром по ее поручению похитили Анну Винтер и увезли в неизвестномнаправлении…

– Ах, вот оно что! – герцогиня метнула на негосердитый взгляд. – Я-то, дуреха, решила, что вы все осознали,истосковались по моим объятиям и пришли мириться… А вы, оказывается, ищете своюсинеглазую куклу?